Согласно международным принципам поведения юристов, взаимоотношения адвоката и суда регулируются этическими требованиями. Среди них – честность, чистота и беспристрастность. Взаимными обязательствами связаны и судьи: они должны соответствовать высоким стандартам поведения, потому что это напрямую влияет на укрепление общественного доверия к судебным органам. Несмотря на это, в своей работе адвокаты сталкиваются с нарушением профессиональных прав судом.

Один из первых кейсов в ЕСПЧ о недопуске адвоката был рассмотрен в 1978 году. Тогда суд отметил, что ограничение числа привлекаемых к работе по делу юристов может дискредитировать сторону защиты в целом, отметив, что право выбирать адвоката не абсолютно. Например, в деле «Энсслин, Баадер и Распе против Федеративной Республики Германия» отдельные адвокаты были выведены из дела из-за поддержки преступных связей обвиняемого и даже сами стали обвиняемыми в другом судебном процессе. Здесь ЕСПЧ не нашел нарушения права на защиту. Европейский Суд также считает, что национальные суды не должны пассивно наблюдать за случаями неэффективного юридического представительстваи имеют право вмешаться и, например, заменить защитника по делу на другого, но только после детального изучения обстоятельств.

Конституционный Суд России также не считает право на выбор защитника абсолютным. Согласно одному из Постановлений Суда, участнику процесса может быть отказано в смене назначенного защитника – если есть риск нарушения «разумных сроков» в конкретном деле. При этом, Конституционный Суд подчёркивает, что процессуальная экономия не должна допускать снижения процессуальных гарантий. Поэтому судебные решения о злоупотреблении права на защиту стоит принимать, внимательно взвесив все «за» и «против».

Международные и российские неправительственные организации отмечают, что суды часто игнорируют заключения независимых экспертиз. Как правило, суды в России отдают предпочтение выводам экспертизы, которая проводилась по инициативе обвинения. Это усугубляет и без того неравное положение сторон в процессе. Беспокойство вызывает, что адвокаты зачастую становятся объектами преследования со стороны властей. Российские правозащитные организации выделяют проблемы с физическим насилием над адвокатами в отдельную категорию – в некоторых случаях оно применяется после спорного решения об удалении защитника из зала суда.

Принципы 14–15 Основных принципов ООН, касающихся роли юристов [227], связывают смысл независимости адвоката с долгом преданности интересам клиента и свободного, добросовестного осуществления обязанностей адвоката в соответствии с нормами права и профессиональной этики. Независимость также означает, что адвокат должен свободно использовать все правомерные и уместные аргументы от имени тех, кого защищает, не опасаясь последствий таких заявлений для себя или для своего клиента [228]. Принципом 20 Основных принципов предусмотрено, что «юристы пользуются гражданским и уголовным иммунитетом в отношении соответствующих заявлений, сделанных добросовестно в виде письменных представлений в суд или устных выступлений в суде или в ходе выполнения ими своих профессиональных обязанностей в суде, трибунале или другом юридическом или административном органе».

Статьёй 11 Декларации ООН о праве и обязанности отдельных лиц, групп и органов общества поощрять и защищать общепризнанные права человека и основные свободы (Декларации о правозащитниках) [229] каждому предоставляется право на законном основании заниматься своим родом деятельности или работать по профессии. При этом каждый, кто по роду своей профессии может влиять на человеческое достоинство, права человека и основные свободы других лиц, должен уважать эти права и свободы и соблюдать соответствующие национальные и международные стандарты поведения или этики, которые связаны с родом занятий или профессией. Данное положение может в полной мере быть распространено и на юристов, причём как на адвокатов, так и на судей, поскольку, с одной стороны, государство не должно препятствовать им в профессиональной деятельности, осуществляемой на законных основаниях, а с другой стороны, сами юристы, имея возможность влиять на права и свободы других лиц, обязаны придерживаться национальных и международных этических стандартов.

Международные принципы поведения юридической профессии Международной ассоциации юристов [230] устанавливают ряд этических требований, связанных с взаимоотношениями адвоката и суда. Принцип 2 закрепляет требование о том, чтобы юрист постоянно поддерживал наивысшие стандарты честности, чистоты и беспристрастности в отношении своих клиентов, суда, коллег и всех тех, с кем юрист вступает в профессиональный контакт. Вместе с тем Принцип 5 требует от юриста всегда рассматривать интересы своего клиента в качестве первостепенных, кроме случаев их конфликта с обязанностями юриста перед судом и интересами правосудия по соблюдению закона и поддержанию этических стандартов.

Туринские принципы профессионального поведения для юридической профессии в XXI веке [231], принятые Международным союзом адвокатов, также регулируют взаимоотношения адвокатов с судьями. В соответствии с принципами 2 и 5 адвокаты имеют право на признание судьями их важной роли в судебном разбирательстве, так как их участие в судебном разбирательстве обеспечивает его справедливость. Также адвокаты обязаны действовать честно и с достоинством во взаимоотношениях с судьями и бороться за обеспечение судейской независимости.

Согласно Принципу 7 Ключевых принципов юридической профессии Международного союза адвокатов [232], адвокаты вносят свой вклад в должный порядок отправления правосудия и уважение верховенства права. В частности, адвокат ни в коем случае не должен предоставлять суду заведомо ложные или могущие ввести в заблуждение сведения.

В Общем кодексе поведения юристов стран Европейского Союза, принятом Советом коллегий адвокатов и юридических сообществ Европейского Союза [233], взаимоотношениям с судом посвящен раздел 4. В нём, в частности, указывается, что адвокат, находящийся в зале суда или участвующий непосредственно в процессе, должен соблюдать этические правила, принятые в данном суде (пункт 4.1); адвокат должен всегда проявлять должное уважение к справедливому ведению судебного разбирательства (пункт 4.2); в то же время, проявляя уважение и лояльность к судье, адвокат обязан защищать своего клиента честно и добросовестно, без учёта своих собственных интересов или каких-либо последствий для себя или любого другого лица (пункт 4.3).

Хартия ключевых принципов европейской юридической профессии Совета коллегий адвокатов и юридических сообществ Европейского Союза [234] в принципе «i» закрепляет уважение верховенства права и справедливого отправления правосудия.

Имеют ряд обязанностей по отношению к адвокатам и судьи. Так, Бангалорские принципы поведения судей, принятые Комиссией ООН по предупреждению преступности и правосудию по уголовным делам в 2006 году [235], обязывают судью проявлять и поощрять высокие стандарты поведения судей с целью укрепления общественного доверия к судебным органам, что имеет первостепенное значение для поддержания независимости судебных органов (пункт 1.6). Поведение судьи в ходе заседания суда и вне стен суда должно способствовать поддержанию и росту доверия общества, представителей юридической профессии и сторон судебного процесса в объективности судьи и судебных органов (пункт 2.2). Судья должен соблюдать этические нормы, не допуская проявлений некорректного поведения при осуществлении любых действий, связанных с его должностью (пункт 4.1). В своих личных взаимоотношениях с адвокатами, имеющими постоянную практику в суде, где рассматривает дела данный судья, судья обязан избегать ситуаций, которые могли бы вызвать обоснованные подозрения или создать видимость наличия у судьи каких-либо предпочтений или предвзятого отношения (пункт 4.3). При исполнении своих судебных обязанностей судья не должен словами или поведением демонстрировать пристрастность или предубеждение в отношении любого лица или группы лиц, руководствуясь не относящимися к делу причинами (пункт 5.2).

Меры, принимаемые судами в рамках процедур о неуважении к суду, должны применяться лишь для достижения их законных целей, то есть для обеспечения надлежащего и упорядоченного хода судопроизводства; судьи не имеют права пользоваться этими полномочиями таким образом, который бы мог поставить под сомнение фактическую или видимую беспристрастность судьи или иным образом препятствовать практическому осуществлению прав на справедливое судебное разбирательство [236].

Ещё в деле 1978 года «Энсслин, Баадер и Распе против Федеративной Республики Германия» [237] Европейский Суд рассмотрел вопрос о недопуске защитника в судебное заседание. Суд отметил, что по сравнению с вопросом об ограничении числа привлекаемых по соглашению защитников вопрос об отказе в допуске или о выводе защитника из дела является гораздо более сложным как принципиально, так и по своим последствиям. Подобная мера может стать угрозой для других потенциальных защитников или дискредитировать сторону защиты в целом; в дальнейшем привлечение других защитников может нанести ущерб представлению дела защитой и привнести ещё большую неопределённость в роль адвоката как «блюстителя соблюдения процессуальных правил». Однако право пользоваться помощью защитника по своему выбору не является абсолютным: оно ограничивается правом государства подвергать регулированию порядок практики адвокатов в суде и обязательством защитников не нарушать определённые принципы профессиональной этики. В рассматриваемом деле отдельные адвокаты были выведены из дела, поскольку имелись достаточные основания подозревать их в поддержке преступных связей обвиняемого. Это было не просто мерой, предпринятой судом в целях поддержания процессуального порядка, так как названные адвокаты сами выступали в качестве обвиняемых по другому уголовному делу. Их вывод из дела не лишил заявителей эффективной защиты, поскольку их продолжали представлять в среднем десять защитников, некоторые из которых были выбраны самими заявителями. Таким образом, Европейский Суд по правам человека не нашёл здесь нарушения права заявителей на справедливое судебное разбирательство.

Европейский Суд по правам человека считает, что, хотя ведение защиты, по сути, является делом обвиняемого и его адвоката, национальные суды не должны пассивно наблюдать за случаями неэффективного юридического представительства [238]. Если того требуют обстоятельства дела, суду следует изучить, в какой степени адвокат исполняет свои обязанности [239]. Если государственным органам становится известно о ситуации, в которой назначенный адвокат не может выполнять свои обязанности в течение длительного периода по болезни или иным причинам или уклоняется от выполнения своих обязанностей, власти должны либо его заменить, либо заставить выполнять свои обязанности в соответствии с требованиями, предъявляемыми к компетентному и эффективному юридическому представительству [240].

В отношении адвокатов, назначенных компетентными органами, позиция Европейского Суда по правам человека представляется ещё строже: он требует от председательствующих судей ещё более внимательного наблюдения за действиями таких защитников. В деле «Саннино против Италии» Европейский Суд пришёл к выводу: тот факт, что заявитель не проинформировал власти о трудностях, с которыми он столкнулся при подготовке своей защиты, сам по себе не освобождает власти от обязанности принимать меры, гарантирующие обвиняемому эффективность защиты. Компетентные национальные органы обязаны вмешиваться не только в случае «очевидной» неспособности назначенного для оказания правовой помощи адвоката обеспечивать эффективное представительство обвиняемого, но также если они в достаточной степени осведомлены об этом каким-либо иным образом [241].

В то же время Европейский Суд неоднократно отмечал, что право адвоката на свободу выражения мнения в зале суда непосредственно влияет на справедливость судебного разбирательства в отношении клиента. Следовательно, принцип справедливости разбирательства предполагает «открытый и возможно резкий обмен аргументами между сторонами в процессе» [242]. Адвокаты должны защищать интересы своих клиентов добросовестно, что также предполагает возможность возражать судьям или критиковать следственные действия в рамках конкретного дела.

Одним из показательных в связи с этим является дело «Киприану против Кипра» [243], где заявителем был адвокат, осуждённый за неуважение к суду, так как он подверг критике манеру ведения слушания отдельными судьями. Эти же судьи приняли решение о его судебном преследовании, рассмотрели вопросы, связанные с поведением заявителя, определили его вину и применили к нему санкцию, приговорив его к определённому сроку тюремного заключения. В подобной ситуации, когда роли истца, свидетеля, обвинителя и судьи переплетены, могут возникать обоснованные опасения в отношении соблюдения веками существующего принципа, который гласит, что никто не может выступать судьёй в собственном деле. Следовательно, не могло не возникнуть и сомнений относительно беспристрастности данных судей в соответствии с объективными критериями беспристрастности. Это было одно из немногих дел, в которых Европейский Суд нашёл нарушение требования о беспристрастности и по субъективному критерию. Европейский Суд счёл, что указанные судьи не сумели в достаточной степени отстраниться от этой ситуации по различным причинам, что выразилось, в том числе, в следующем. Вынося приговор заявителю, судьи признались, что были им «глубоко обижены … как личности»; эмоциональные выражения, которые использовали судьи по всему тексту своего решения, передают чувства возмущения и шока, что противоречит нейтральному тону, принятому в судебных постановлениях. Кроме того, судьи в самом начале дискуссии с заявителем объявили, что считают его виновным в совершении преступления – проявлении неуважения к суду, а затем, приняв решение, что заявитель виновен в совершении этого преступления, они предложили ему выбор: либо он подтвердит то, что говорил ранее, и назовёт причины, по которым ему не может быть вынесен данный приговор, либо он берет свои слова обратно. В последнем варианте его фактически просили не защищать себя, а «смягчить ущерб, причинённый его поведением». С учётом всех упомянутых фактов Европейский Суд нашёл в этом деле нарушение части первой статьи 6 ЕКПЧ.

Кроме того, ЕСПЧ также принимает во внимание статус лица, в отношении которого направлена критика. Так, например, прокурор – участник процесса должен «принимать серьёзную критику со стороны защитника» в отношении действий в рамках конкретного дела, учитывая, однако, что эти заявления не должны касаться общих профессиональных или других качеств [244]. Например, дисциплинарное наказание адвоката за высказывание об общей профессиональной некомпетентности судьи в зале суда не было признано нарушением права на свободу выражения мнения [245].

Европейский Суд в своей практике оценивал влияние конфликта между адвокатом и судьёй на справедливое рассмотрение дела заявителя. В деле «Пановиц против Кипра» [246] заявитель являлся подзащитным адвоката Киприану. Как указывалась ранее, отдельная жалоба на разбирательство по этому делу была направлена от имени адвоката. Хотя разбирательство в отношении адвоката осуществлялось независимо от основного процесса заявителя, вмешательство судьи в перекрёстный допрос свидетеля и последующий конфликт между адвокатом и судьёй оказали отрицательное влияние на положение защиты в процессе. Вмешательство суда в деятельность адвоката в сочетании с выявленными Большой палатой недостатками в обращении суда с адвокатом привели к нарушению пункта «c» части 3 статьи 6 Конвенции.

В деле «Попов против России» [247] Европейский Суд рассмотрел вопросы, связанные с обязанностью суда заслушивать свидетелей защиты и учитывать их показания. Суд отметил, что заявитель ходатайствовал об отсрочке начала судебного разбирательства для вызова свидетелей, которые, по его словам, могли подтвердить его алиби. Однако суд не принял во внимание заявления свидетелей на том основании, что они являлись родственниками заявителя и могли просто пытаться ему помочь. Далее Суд указал, что, отказавшись также допросить госпожу Р. и господина Х. (не являвшихся родственниками заявителя), суд первой инстанции не оценил, насколько их показания могли быть важны для рассмотрения дела. Из того факта, что предыдущие ходатайства защиты о допросе указанных свидетелей были удовлетворены несколько раз в ходе предварительного следствия следует, что национальные власти соглашались с тем, что их показания могут иметь отношение к делу. Принимая во внимание тот факт, что обвинительный приговор в отношении заявителя основан на противоречивых доказательствах, Суд постановил, что отказ национальных судов в допросе свидетелей защиты без какого-либо учёта отношения к делу их показаний привёл к ограничению права заявителя на защиту, что несовместимо с гарантиями справедливого судебного разбирательства, закреплёнными в Статье 6 ЕКПЧ.

Позднее, в деле «Мирилашвили против России» [248], Суд указал, что «[…] вне зависимости от того или иного вида системы уголовного расследования, если обвиняемый выбирает позицию активной защиты, он должен иметь возможность истребовать и представить доказательства «на тех же условиях», что и сторона обвинения». Поскольку заявитель не имел возможности допросить ключевых свидетелей на досудебной стадии или в суде, ЕСПЧ постановил, что отказ в приобщении их письменных показаний и заявлений был необоснованным и составил нарушение права на справедливое судебное разбирательство.

Европейский Суд также выработал ряд позиций, иллюстрирующих взаимосвязь вмешательства в профессиональную деятельность адвоката с правом на квалифицированную юридическую помощь, предусмотренным пунктом «c» части 3 статьи 6 Конвенции. Европейский Суд неоднократно подчёркивал, что одной из основных особенностей справедливого судебного разбирательства является право каждого лица, обвиняемого в совершении преступления, на эффективную защиту адвокатом, который в случае необходимости должен быть официально назначен [249]. Суд указывал на недопустимость придания одинакового содержания праву на личное присутствие и праву на эффективное представительство лица в суде [250]. Лицо, обвиняемое в совершении преступления, не может быть лишено права на квалифицированную юридическую помощь только лишь по причине личного отсутствия на судебном заседании [251].

Следует также отметить, что сам Европейский Суд своим Регламентом закрепляет право Председателя Палаты отстранить представителя стороны от участия в разбирательстве по делу, отказаться приобщить к делу его доводы полностью или частично или принять любые другие меры, какие он или она сочтёт уместными, «если представитель стороны заявляет оскорбительные, легкомысленные, недобросовестные, вводящие в заблуждение или пространные доводы» (Правило 44D).

Комитет ООН по правам человека считает, что государство не несёт ответственности за поведение защитника, кроме как если судье стало или должно было стать «очевидным», что поведение или уровень компетенции защитника несовместимы с интересами правосудия [252]. Например, Комитет признал очевидное ненадлежащее поведение или некомпетентность, несовместимую с интересами правосудия, когда адвокат отозвал жалобу по делу, в котором подсудимому грозила смертная казнь, не посоветовавшись с подзащитным [253], или когда адвокат отсутствовал во время дачи показаний одним из свидетелей [254].

Ещё в 1996 году Специальный докладчик по независимости судей и адвокатов Дато'парам Кумарасвами в Докладе, представленном в соответствии с Резолюцией Комиссии ООН по правам человека 1995/36 [255], оценивая в целом ситуацию в государствах-участниках, выразил беспокойство в связи с участившимися конфликтами между судейским корпусом и адвокатами (пункт 96). Поскольку судейский корпус и адвокатура являются неотъемлемыми институтами любой системы правосудия в цивилизованных государствах, именно их гармоничное и близкое сотрудничество, а также уважение друг к другу могут обеспечить независимость системы правосудия, основанной на высших принципах. Конфликт или напряжённость между ними негативно сказываются на отправлении правосудия. В состязательной системе некоторые конфликты неизбежны, однако предполагается, что с обеих сторон действуют зрелые личности, которые готовы поступиться личными претензиями для достижения высшего блага системы в целом. Однако, если конфликт принимает институциональный характер, он ведёт к конфронтации, которая, в конечном счёте, приведёт к нарушению надлежащего порядка отправления независимого правосудия.

В числе заключений и рекомендаций, сформулированных Специальным докладчиком, было отмечено, что поведение некоторых представителей судейской и адвокатской профессий может нести угрозу как их собственной независимости, так и независимости других представителей этих профессий. В связи с этим возникает необходимость постоянной бдительности как при взаимодействии с представителями юридического сообщества, так и вне его (пункт 246). Докладчик также указал, что особого внимания требуют вновь образованные демократии. Учитывая скудость их финансовых и человеческих ресурсов, было бы неправильно навязывать им высокие стандарты, ожидаемые от более развитых стран. Они должны быть проинформированы и осведомлены об этих стандартах и необходимости их достижения, но в качестве безотлагательной меры им нужно реализовать хотя бы базовые стандарты (пункт 247).

В Докладе от 28 июля 2009 года Специальный докладчик по независимости судей и адвокатов Леандро Деспюи [256] отметил, что во время одного из страновых визитов до сведения Специального докладчика были доведены тревожные утверждения о том, что судьи под определёнными предлогами вызывают повестками юристов до слушаний дел их клиентов, с тем чтобы запугать их и вмешаться в их работу. Такие действия лишают юристов возможности посещать слушания и эффективно отстаивать права своих клиентов. В некоторых случаях угроза насилия в отношении тех, кто участвовал в процессе отправления правосудия, была настолько сильной, что юристы отказывались заниматься рассматриваемым делом.

По итогам миссии в Российскую Федерацию в 2013 году [257] Специальный докладчик по независимости судей и адвокатов Габриэла Кнауль указала, что по общему представлению сторона защиты не играет существенной роли в судебном процессе. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом адвокаты имеют право собирать документацию и доказательства по делу, т. е. проводить своего рода параллельное расследование, однако на практике, как сообщается, они не могут самостоятельно приобщать обнаруженную информацию к материалам дела без разрешения следователя. Без разрешения следователя указанные материалы не могут быть заслушаны и в суде. Сообщается также, что в некоторых случаях адвокаты вообще не допускались в судебные помещения, несмотря на предъявление ими своих удостоверений (пункт 48 Доклада). Кроме того, сообщается, что нередко следователи подделывают подписи адвокатов на документах, представляемых в суде. В большинстве случаев судьи потворствуют таким нарушениям прав и привилегий адвокатов или непосредственно участвуют в их совершении. Вследствие этого слишком часто на судебных процессах адвокаты не играют никакой значимой роли независимо от того, насколько убедительны их аргументы (пункт 79 Доклада). Хотя такая практика запрещена в соответствии с российским законодательством, по всей видимости, в некоторых регионах адвокатов стали допрашивать в качестве свидетелей с целью отстранения их от участия в судебных процессах (пункт 80 Доклада).

В Докладе от 22 августа 2016 года Специальный докладчик по независимости судей и адвокатов Моника Пинто [258] отметила, что цель привлечения к ответственности за проявление неуважения к суду – не допустить, чтобы доверие общества к системе отправления право судия было подорвано. Произвольное обвинение в неуважении к суду вызывает серьёзную обеспокоенность в отношении осуществления адвокатами свободы выражения мнений. Несмотря на то что обвинения в неуважении к суду представляют собой важный механизм сохранения авторитета и чести судей и судов, его использование в целях ограничения возможности адвокатов озвучивать своё мнение в отношении решений, принятых судебными органами, вызывает особую тревогу. Предыдущие специальные докладчики становились свидетелями случаев, когда председатели верховных судов использовали обвинения в неуважении к суду в целях наложения санкционных мер на адвокатов inaudita altera parte. Специальный докладчик придерживается мнения о том, что обвинения в неуважении к суду должны выноситься только в целях предупреждения вмешательства в отправление правосудия, а не в качестве инструмента сдерживания критики в адрес судебных органов в демократическом контексте. Специальный докладчик также уверена в необходимости введения законодательных актов, устанавливающих чёткие и точные рамки такого правонарушения, как неуважение к суду, определяющих виды поведения, которые подпадают под понятие «неуважение к суду», а также процедуру рассмотрения подобных дел (пункт 59 Доклада).

В своих рекомендациях Специальный докладчик указала, что всем государственным учреждениям, включая судебные органы, следует уважать и защищать право адвокатов на свободу мнений и их свободное выражение, в том числе в отношении деятельности, которая не связана с представлением клиентов, например в отношении научных исследований по вопросам участия в разработке законодательных актов (пункт 108). В законодательстве следует чётко определить содержание и сферу охвата правонарушения, состоящего в неуважении к суду, а также пояснить, в каких случаях то или иное поведение представляет собой неуважение к суду. Для рассмотрения таких дел следует учредить надлежащую процедуру. Понятие неуважения к суду следует использовать только для предотвращения вмешательства в процесс отправления правосудия, а не для пресечения критики в адрес судебных органов (пункт 109).

Международная комиссия юристов в докладе «Становление сильной адвокатуры в Российской Федерации» [259], подготовленном по итогам миссии в Российскую Федерацию в 2015 году, отметила: поскольку суды обладают определённой свободой усмотрения при решении вопроса о необходимости вызова свидетелей, адвокаты жалуются, что свидетелей, чьи показания могут оказаться решающими для исхода дела, регулярно не вызывают в суд. Ходатайства о допросе свидетелей часто отклоняют со ссылкой на то, что стороны должны самостоятельно обеспечить явку свидетелей, что бывает на руку стороне обвинения, поскольку её свидетели, как правило, являются в суд. Миссии сообщили о том, что суды не настаивают на явке свидетелей. Направив свидетелю несколько повесток, суд заявляет, что «сделал всё возможное», чтобы обеспечить их явку, и зачитывает показания, данные в ходе предварительного следствия. За последнее время участились случаи отказа лиц, допрошенных в ходе предварительного следствия, от дачи показаний в судебном заседании, что лишает защиту возможности задать уточняющие вопросы, показать суду их недостоверность и т. п.

Неравенство сторон в плане возможности вызова свидетелей имеет место и в ходе гражданского судопроизводства с участием государственных органов. В Докладе о наблюдении за ходом судебного разбирательства по гражданскому делу МКЮ описала случай, когда лицо, по инициативе которого было возбуждено судопроизводство и состоялось судебное заседание, так и не было вызвано в суд для дачи свидетельских показаний, невзирая на многочисленные ходатайства стороны защиты. Это не помешало суду впоследствии положить показания данного свидетеля в основу своего решения. МКЮ признала данное судебное разбирательство не соответствующим принципу равенства сторон и праву на справедливое судебное разбирательство [260].

Вызывает серьёзную обеспокоенность уголовно-процессуальная практика, при которой дознаватели, следователи и суды отказываются удовлетворить ходатайство адвоката о приобщении к материалам дела ряда доказательств, документов или сведений. Как следует из проведённого опроса, около половины из 743 опрошенных адвокатов подтвердили, что им часто отказывают в удовлетворении ходатайств, в том числе имеющих исключительное значение для защиты, например тех, которые могут обеспечить алиби обвиняемого. На протяжении всей миссии МКЮ сталкивалась с сообщениями об обвинительном уклоне судей, которые готовы принять даже сомнительные доказательства, если они представлены прокуратурой или правоохранительными органами. Сотрудникам прокуратуры и правоохранительных органов хорошо известно о пристрастном отношении судов к органам следствия, и именно такого отношения они и ожидают. По мнению адвокатов, «при оценке любых доказательств, представленных стороной защиты, правоохранительные и судебные органы предъявляют повышенные требования … исключая их из числа доказательств по делу, в то время как при оценке доказательств, собранных стороной обвинения, существенные нарушения закона … объясняются «технической ошибкой», и доказательства считаются допустимыми».

Общепризнанным в адвокатском сообществе России является тот факт, что суды часто игнорируют заключения независимых экспертиз. Лучше всего эта проблема описывается в Докладе Уполномоченного по правам человека В.П. Лукина, выводы которого соответствуют сообщениям, полученным МКЮ в ходе миссии: «… суды, как правило, отдают предпочтение выводам той экспертизы, которая проводилась по инициативе стороны обвинения и призвана послужить доказательством вины подсудимого. В судебном решении в таких случаях указывается, что причин не доверять выводам экспертизы, представленной обвинением, нет. Зато экспертиза, представленная защитой, объявляется назначенной не в подобающей форме, а потому вызывающей сомнения в её достоверности. При этом судом игнорируется то важное обстоятельство, что обвинение и защита изначально находятся в неравном положении: обвинитель может назначить экспертизу без согласия защиты, а защита без согласия обвинителя – нет… По мнению Уполномоченного, описанный выше подход есть не что иное, как нарушение принципа процессуального равенства сторон в процессе, являющегося неотъемлемой частью конституционного права на справедливое судебное разбирательство» [261].

В докладе «Независимость юридической профессии: угроза бастионам свободного и демократического общества», опубликованном в 2016 году [262], Международная ассоциация юристов указала, что независимость адвоката частично зависит от обеспечения ему свободы выбора в представлении своих клиентов, включая возможность не опасаться преследований при работе по противоречивым или непопулярным делам. Эффективное и предсказуемое отправление правосудия, которое является основополагающим элементом верховенства права, в большой степени зависит от наличия у адвокатов возможности представлять непопулярных клиентов либо клиентов, которые критикуют государство или даже враждебны ему, то есть участвовать в противоречивых и скандальных делах. Необеспечение свободы выбора в контексте юридического представительства несёт в себе угрозу не только юридической профессии, но и правам представляемых лиц и наносит вред ключевым принципам верховенства права, таким как равенство перед законом и защита прав человека. В свете изложенного основополагающей для адвокатов является возможность выполнять свои обязанности в атмосфере свободной от принуждения, давления государства и общества, и страха преследования как со стороны государства, так и негосударственных акторов. Адвокаты должны иметь возможность представлять своих клиентов беспрепятственно и не являться объектом какой-либо дискриминации. Свобода выбора представительства включает в себя также свободу выражения мнения и открытого обсуждения вопросов общественной значимости и/или имеющих отношение к представлению интересов клиента, даже если такое выражение мнений или обсуждение содержат критику государственных органов, судейского корпуса или каких-либо частных лиц и организаций, которые могут иметь отношение либо быть затронутыми рассматриваемым вопросом. Свобода выражения мнения защищена международным правом и распространяется на всех, включая адвокатов.

Ограничения свободы выбора адвокатов в части представительства могут принимать различные формы и оказывать различное влияние на их независимость. Рабочая группа МАЮ выявила наиболее часто встречающиеся случаи ограничения в контексте юридического представительства, а также наиболее часто сообщаемые случаи, связанные с такими ограничениями. Ограничения свободы выбора адвоката в части представительства могут принимать форму скандального преследования со стороны государства, зачастую в целях воспрепятствовать участию адвокатов в определённых делах, которые государство находит неоднозначными. Адвокаты очень часто становятся объектами преследования со стороны властей. Ограничения свободы выбора в части представительства могут также возникнуть в случае принятия законодательства прямо или косвенно ограничивающее данное право, например криминализирующего публичную критику судейского корпуса, что существенно ограничивает возможности адвоката участвовать в определённых делах, так как ряд дел может потребовать от юридических представителей обратиться к критике судов и правительства.

Федеральным законом о внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации 2017 года [263] статья 58 была дополнена частью 2.1, запрещающей отказывать стороне защиты в удовлетворении ходатайства о привлечении к участию в производстве по уголовному делу в порядке, установленном настоящим Кодексом, специалиста для разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Также статья 159 была дополнена частью 2.2, запрещающей отказывать защитникам в приобщении к материалам уголовного дела доказательств, в том числе заключений специалистов, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для данного уголовного дела и подтверждаются этими доказательствами.

В Постановлении от 19 июля 2011 года № 17-П Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел вопрос влияния так называемой процессуальной экономии на реализацию права на защиту. В частности, Конституционный Суд отметил: «При этом процессуальная экономия как таковая не является для законодателя самоцелью: в первую очередь она призвана заложить основу для организационно наиболее быстрого и эффективного разрешения дел в судебной системе в целом, что обязывает к принятию законодательных решений в сфере процессуального правового регулирования с учётом предписаний статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, а в части предоставления сторонам гарантий реальной судебной защиты их прав, затрагиваемых требованием процессуальной экономии, – и с учётом вытекающей из статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации необходимой соразмерности возможного ограничения этих прав конституционно защищаемым ценностям, которая определяется, в частности, характером материальных правоотношений, составляющих предмет соответствующей категории дел, и не допускает какого-либо снижения уровня процессуальных гарантий в целях процессуальной экономии».

Впоследствии в Определении от 22 марта 2012 года № 624-О-О Конституционный Суд признал возможным удаление защитника судом, «если он нарушает порядок в зале судебного заседания и создает препятствия для надлежащего осуществления правосудия и реализации другими участниками процесса их процессуальных прав».

Данный подход получил развитие в уже упомянутом ранее Постановлении от 17 июля 2019 года № 28-П. Конституционный Суд указал, что осуществление права пользоваться помощью защитника на любой стадии процесса не может быть поставлено в зависимость от произвольного усмотрения должностного лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, то есть от решения, не основанного на перечисленных в уголовно-процессуальном законе обстоятельствах, предусматривающих обязательное участие защитника в уголовном судопроизводстве, в том числе по назначению. Однако это не исключает возможности оставить без удовлетворения заявление лица об отказе от защитника по назначению при злоупотреблении правом на защиту со стороны этого лица, а также приглашённого защитника. Критерии наличия такого злоупотребления выработаны судебной практикой. Правоприменительная практика свидетельствует о том, что непринятие отказа подозреваемого, обвиняемого от назначенного ему защитника может быть продиктовано необходимостью обеспечить разумные сроки производства по делу, угроза нарушения которых вызвана злоупотреблением правом на защиту, когда процессуальное поведение подозреваемого, обвиняемого или приглашённого защитника, будучи недобросовестным, ущемляет конституционные права иных участников судопроизводства.

В 2010 году Президиум Верховного Суда Российской Федерации постановил, что отказ в приобщении доказательств, полученных адвокатами, к материалам дела, не является основанием для изменения или отмены постановления нижестоящего суда [264].

В 2012 году Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в своём Определении [265] по надзорной жалобе защитников М.В. Бурмистрова и М.Т. Герсамия в интересах осуждённого В.О. Трофимова назвала ряд обстоятельств, позволяющих не принимать отказ подсудимого от назначенного защитника. Соответствующими обстоятельствами, по мнению Коллегии, могут признаваться, в частности, сделанные неоднократно и без каких-либо оснований заявления о замене защитника, его неявка под разными предлогами в судебное заседание, т. е. действия, явно направленные на воспрепятствование нормальному ходу судебного разбирательства и указывающие на злоупотребление правом.

Указанные позиции в 2015 году получили закрепление в Постановлении Пленума ВС РФ. Верховный Суд, в частности, указал: «Суд может не признать право на защиту нарушенным в тех случаях, когда отказ в удовлетворении ходатайства обусловлен явно недобросовестным использованием этих правомочий в ущерб интересам других участников процесса» [266]. Таким образом, после принятия данного Постановления Пленума в юридический оборот был введён не существующий в уголовно-процессуальном законодательстве термин «злоупотребление правом на защиту» и появился новый вид нарушения профессиональных прав адвоката – удаление из зала судебного заседания, а по сути – отстранение от защиты. В 2017 году в Постановлении Пленума ВС РФ по вопросам судопроизводства по административным делам [267] Верховный Суд прямо закрепил возможность применения к участникам процесса мер процессуального принуждения вплоть до удаления из зала судебного заседания. Такие меры могут быть применены к участникам судебного процесса и иным лицам «в случае неисполнения ими процессуальных обязанностей (злоупотребления процессуальными правами)» для осуществления надлежащего руководства судебным процессом. Под нарушением установленных в суде правил следует понимать неисполнение процессуальных обязанностей, предусмотренных Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации и (или) возложенных судом на определённое лицо в соответствии с положениями Кодекса (например обязанностей добросовестно пользоваться процессуальными правами, явиться в судебное заседание, представить доказательство). Мера процессуального принуждения может быть применена к лицу, участвующему в деле, его представителю, иному лицу, выступающему в суде от имени лица, участвующего в деле (например к должностному лицу – руководителю органа государственной власти), к лицу, содействующему осуществлению правосудия, гражданину, присутствующему в зале судебного заседания, лицу, на которое процессуальным законом или судом на основании процессуального закона возложена определённая процессуальная обязанность.

Среди мер процессуального принуждения в Постановлении называются ограничение выступления и лишение слова участника судебного разбирательства, а также его удаление из зала судебного заседания. Мера процессуального принуждения в виде ограничения выступления участника судебного разбирательства выражается в ограничении в разумных пределах времени его выступления. Данная мера применяется в случаях выступления такого лица по вопросам, не имеющим отношения к судебному разбирательству, то есть не связанным с административным делом в целом либо с отдельным рассматриваемым судом заявлением (ходатайством) по данному делу, например заявлением об отсрочке исполнения решения суда или о распределении судебных расходов. Участник судебного разбирательства, нарушающий установленное судом ограничение, может быть лишён слова после того, как его выступление было ограничено судом во времени, а соответствующее время истекло. Неисполнение участником судебного разбирательства требований председательствующего, использование им в ходе судебного заседания грубых выражений или оскорбительных высказываний либо призывы к осуществлению действий, преследуемых в соответствии с законом, совершённые в период, когда ему не было предоставлено слово для выступления, являются основанием для объявления предупреждения, удаления из зала судебного заседания. При этом «удаление из зала судебного заседания лица, участвующего в деле, его представителя не препятствует дальнейшему рассмотрению дела и принятию решения по нему». Такая мера может быть применена к лицам, участие которых в судебном заседании в соответствии с законом является обязательным или признано судом обязательным.

Как подчёркивала вице-президент ФПА РФ, президент Адвокатской палаты Красноярского края Ирина Кривоколеско, «ещё не так давно как самый вопиющий случай мы обсуждали требования сотрудника службы судебных приставов предъявить для осмотра портфель адвоката при его входе в здание суда, теперь в качестве такового обсуждаем … безосновательное удаление адвоката из зала во время судебного заседания» [268].

Отмечается, что ряд инцидентов с насилием над адвокатами инспирирован судьями, все чаще выносящими решения об удалении защитников или представителей из зала суда. Нынешние служители Фемиды зачастую видят в активных и добросовестных адвокатах не коллег по профессиональному юридическому цеху, а досадную помеху, препятствующую отлаженному судебному конвейеру. Случаи удаления адвокатов, ранее воспринимавшиеся как экзотика, в последнее время входят в обыденность. Судьи все охотнее используют такой инструмент для нейтрализации неудобного оппонента и подавления активности защиты. Судей даже не останавливает то, что законодатель вообще не регламентировал возможность удалить защитника.

В перечисленных случаях поражает та лёгкость, с которой судьи позволяют себе избавиться от полноправного и профессионального участника процесса. Ведь защитники не бегают по столам, не выкрикивают лозунги, не распевают песни, а лишь излагают своё, пусть не всегда приятное, мнение, исполняя тем самым возложенное на них законом и статусом предназначение. Например, обязанность заявлять обоснованные возражения против действий председательствующего регламентирована пунктом 14 «Стандарта осуществления адвокатом защиты», принятого VII Всероссийским съездом адвокатов. Отметим ещё один немаловажный аспект в подобных ситуациях – адвокаты фактически лишены права на эффективное апелляционное обжалование выдворения из процесса. Практически во всех изученных случаях юристы немедленно подавали жалобы на удаление, но суды первой и даже второй инстанции лишь прикладывали их к делу для рассмотрения вместе с итоговым решением, а то и вовсе возвращали заявителю.

Отдельного внимания заслуживает достойная позиция органов адвокатского самоуправления по фактам удаления адвокатов. Когда из судов приходят требования покарать непокорных, то палаты, как правило, не слепо следуют судейским вердиктам, а тщательно изучают обстоятельства инцидента, аргументы pro et contra и по итогам рассмотрения не только оправдывают коллег, но и указывают на необоснованность судебных решений и недопустимость подобного произвола.